вторник, 30 июня 2009 г.

Сбыхино-Новококошниково.

деревня, деревенская изба, изба
Мы едем в Сбыхино-Новококошниково!
Ура!!!
Глушь страшная, до большака, там называют так гравийную дорогу, по которой иногда можно без проблем проехать, километров десять проселка. По проселку практически проехать невозможно. Там либо ходят пешком, либо на единственном, на всю деревню мерине с телегой, либо на единственном, на весь район тракторе с прицепом. Ближайший магазин, еще километров семь по большаку. В деревне с десяток целых еще домов, и десятка три запущенных, разваливающихся. С полтора десятка стариков и старух. На столе круглый год картошка, огурцы, помидоры, грибы, в том или ином виде, редька, иногда яйца. Летом зелень с огорода.
Но редька!
Но свеклуха! Самогон из свеклы!
Ради них готов десять километров пройтись по черноземной пыли. И не только ради них. Природа! Луга! Леса! Пруды! Обыкновенные русские люди! Без «Вау», «Клево», «Супер». Без журналов со «Звездами», без пробок с матюгами, без американских имитаций поцелуев при встречах, без прощальных «Созвонимся!». Идиллия для утомленной русской души.
Три дня!
Свеклуха вызывает тошноту, от редьки пучит живот, циркуляция газов в организме утомляет, уши переваривают с натугой «Надысь», «Небось», «Надоть».
Пять дней.
На свеклуху не могу смотреть, от редьки тошнит. От местных жителей прячусь. Соседским гусям и петуху желаю мягкой водице в супе. Их крики по ночам страшнее и противнее всех «Вау» вместе взятых.
Семь дней. Не выхожу из дома. От запаха свеклухи впадаю в кому. От редьки аллергия. Завидев селянина на пороге, прячусь в погреб. Веревку нашел, но потолки в избе низкие. Встану на цыпочки, затылок потолком можно почесать. Мы едем домой!
Ура!!!
Эх, водочку, да под икорочку бы! Да с соседом.
- Вау! Сосед! Клево! Супер! Ты слышал, Пугачева с однокурсником внука обвенчалась?
Не дождусь утра.
В пробке водителя соседней машины…
Да русским…
Да матерком…
Надоть!!!

воскресенье, 28 июня 2009 г.

Симон Благоедатсен.

алкаш, алкоголик, пьяница

Симон Благоедатсен.
Кто он?
А бог его знает.
Вижу, что мужик. Крепкий. Светловолосый. Глаза голубые. По-русски ни бум-бум. Сидит напротив, вращает глазами, пыжится что-то сказать. Прет от него смесью английского и какого-то другого нерусского. А мне хошь английский, хошь другой нерусский, хошь марсианский, без разницы. Я так же в них ни бум-бум.
Я лезу в стол. Достаю бутылку. Пару рюмок. Пару огурчиков. Посетитель морщится. Я не обращаю внимания. Наливаю. Выпиваем. После четвертой пьем на брудершафт. После седьмой Симон храпит, уткнувшись лицом в стол. Я вызываю помощника. После двенадцатой, меня понимают под руки, ведут к машине. Симона уже нет.
Просыпаюсь утром дома. Лежу, вспоминаю. Что же там с иногостем? Волнуюсь. Набираю телефон помощника. Оказывается все нормально. Все что ему требовалось, он получил. Сегодня не в состоянии выполнять работы, связанные со своей миссией, но он доволен. Передавал благодарности в мою сторону. Интересно, что же ему нужно было?
Но это потом узнаю.
Интереснее другое.
Интересно, как я понял, что ему нужно было?
А вот это останется тайной.

Ченч.

доллар, валюта

- Ченч! Ченч!
- Чего?
- Ченч. Долер – лира. Долер - туркиш лира.
- Ченч? Рубль – туркиш лира?
- Но, но, ек! – три раза цокает языком, - Но! Ек! Долер – туркиш лира!
Меняем. Заходим в магазин. На хрена меняли? Берут и доллары. Протягиваем лиры. Продавец зовет хозяина магазина. Хозяин магазина азербайджанец. Сносно говорит по-русски.
- Друг! Я должен вызвать полицию! Лиры фальшивые! Но я не буду вызывать полицию. Вы русский? Не меняйте доллары на лиры и обратно на улице, мошенников очень много.
- А что делать теперь?
- Есть выход. Может и прокатит. Идите на рынок. Там возьмут и эти. Только покупайте без сдачи. Сдача будет то же фальшивыми.
Идем на рынок. Все вышло так, как и говорил азербайджанец. Купили какую то ерунду из сувениров, рады, обошлось вроде все нормально. Но в магазине эти же подделки оказались в три раза дешевле.
- Ченч! Ченч!
- Привет! Полис?
- Но! Но! Полис но!
Фальшивых лир уже нет у нас. Конечно этим товаром, скорее всего, забиты его карманы, но связываться с полицией не хочется. Меняла сует мне в руку двадцать долларов, и скрывается в толпе. Доллары, конечно, так же фальшивые. Оставляю их себе, как сувенир. Нормально, рамка на стене, а в ней двадцатка с портретом Вашингтона! Джорджа Вашингтона! Предлагал за них сто, с портретом Франклина. Бенджамина Франклина. Не продал.

четверг, 25 июня 2009 г.

Трибуна люду №1.

змея, гадюка


Ничего не понимаю.Трибуна люду №1.
— У нас здесь, Владимир Алексеич, произошел государственный переворот.
— Что уж так страшно, Павел Степанович? Вы меня пугаете?
— А вот сами увидите. Свой Бонапарт и самое настоящее восемнадцатое брюмера.
— Да кто же у нас мог залететь в Бонапарты? Это бывает только с сухопутными генералами.
— Оно и случилось с генералом Лидерсом, тем самым, который командует пятым корпусом. Он, кажется, в случае войны предназначен действовать на Нижнем Дунае.
— Подождите. Все будет ясно. Генерал Лидере однажды вечером после плотного ужина вдруг почувствовал себя гением и решил взять командование флотом на себя. При этом он до смерти напугал Морица Борисовича, объявив, что война началась и надо действовать. Они приказали флоту принимать провизию, повелели Станюковичу отвести флотские казармы для помещения имеющих прибыть сухопутных войск. И это когда у нас для своих матросов нет места. Мало того, и сухарный завод и казарменные печи предписано отдать сухопутным войскам. Даже с Метлиным не снеслись.

вторник, 23 июня 2009 г.

Выбор.

дорога, деревенская дорога

И если английский кабинет решится воевать турецкими руками, то дорога обещание помощи и денег может передать и через Рэтклифа и через всякого другого с одинаковым успехом.
— Но ведь есть же какой-нибудь смысл именно в этом дорога назначении.
— Вероятно, тот, что, назначая человека, известного своей враждой к нам, нас предупреждают, что в этом конфликте с Турцией Англия пойдет на решительные действия.
— У вас все так просто, Павел Степаныч! Вы не верите в искусство дипломатов?
— Во всяком случае не придаю ему большого значения. Да и вы, вероятно, не думаете, что вопрос о том, будет война или нет, решит какой-нибудь Стрэтфорд Рэтклиф, как бы ни был он искушен в интригах.
— Нет, конечно. Это решают государи и парламенты.
— Ну вот, видите. А у нас здесь, в связи с переговорами в Константинополе, тревога и смятение умов. Я вас как спасения жду.
— Говорите! Говорите!
Нахимов придвинулся ближе и привычным жестом погладил светлые усы. Корнилову показалось, что из-под руки его мелькнула улыбка.

вторник, 9 июня 2009 г.

Друзья.

машина, москвич


В Севастополе носились тучи слухов из дома в дом, с корабля на корабль, и были люди, которые им верили.
Говорили, что князь Меншиков друзья вел себя очень заносчиво во время переговоров с турецким правительством, что он надевал какую-то вызывающую мягкую шляпу, вместо половленной жесткой, и что он намеренно ходил в пальто, когда следовало иметь другое одеяние.
По слухам выходило так, будто эта шляпа, пальто и поведение князя оказали зловещее влияние на переговоры и дали преимущество английскому послу в его замыслах. Некоторые люди были уверены, что если б послали не Меншикова, а другого, в хорошей шляпе и с хорошим поведением, то история Европы пошла бы иначе авто.
— Ах. какой глупый вздор! — сказал Нахимов и добавил, коснувшись худого колена задумавшегося Корнилова:— Скажите, вся эта история со шляпой князя действительно имела место?
— Да, имела.
— А таких сведений, что англичане обещают военную друг помощь Турции, не было?
— Послом в Турции англичане назначили Стрэтфорда Рэтклифа, злейшего врага России.
— По-моему, среди английских и французских послов в Турции у нас никогда не было друзей, а только враги.